Ёж: Фальсифицируемость
Sep. 6th, 2016 02:15 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
golospticВозвращаемся к нашему любимому вопросу о том, что такое "научность".
После того, как совместными усилиями учёных и философов выяснилось, что свести науку к строго формальной исчерпывающей системе невозможно (этому мешают как Гёделевские теоремы, так и отсутствие однозначности и возможности формализации естественного языка), необходимость получить хоть какие-то унифицированные критерии для сортировки "что такое наука, а что не наука" никуда не делась.
Напротив, потребность в таких критериях только усилилась. Раз у нас нет возможности формально и гарантированно проверить, является ли некое высказывание истинным, то остаётся только пытаться придумать некие общепонятные процедуры проверки, чётко при этом понимая, что они не будут стопроцентно точны.
Выдвинутый Поппером критерий "фальсифицируемости", пожалуй, был первым широкоизвестным претендентом на роль подобной процедуры, да и сейчас весьма активно применяется.
Краткое содержание:
Поппер назвал фальсифицируемой такую теорию, для которой существует мыслимая возможность найти её экспериментальное или практическое опровержение.
Вопросы и ответы:
Q: Всегда ли фальсифицируемая теория является научной?
A: Нет, не всегда. Допустим, я выдвину теорию "По этой улице автобусы ходят каждые пять минут", эта теория будет вполне фальсфицируемой, но не будет научной.
Q: Всегда ли научная теория, является фальсифицируемой?
A: Не скажу за самого Поппера, но вульгарно понимающие Поппера хотели бы, чтобы да. Но, на самом деле, существует масса ограничений и оговорок, которые заставляют нас сужать практическое применение этого критерия. Попытка была хороша, но, просто для разминки, отметим следующие моменты:
- допустим, вся наука целиком является внутренне согласованной теорией. В этом случае можно было бы представить некий единичный эксперимент, который опровергал бы всю науку целиком.
Практическая нелепость *) этой ситуации достаточно очевидна, а значит, единственный для нас способ спасти фальсифицируемость в качестве всеобщего критерия научности - признать, что у науки в целом нету всеобъемлющей внутренней согласованности. Что наука распадается на отдельные "островки" теории, которые могли бы опровергаться по отдельности, не угрожая опровержением науки как таковой. Таким образом, тотальное применение фальсифицируемости как основного и единственного критерия научности требует от нас признать, что научные теории, составляющие единое здание науки, всегда должны находиться во взаимном противоречии и никогда не будут до конца согласованы между собой.
Это - хороший результат. Фальсифицируемость привела нас к логическому обоснованию бесконечности научного познания.
Следующим шагом в той же цепочке рассуждений является вывод о том, что, исходя из критерия фальсифицируемости, среди всей совокупности имеющихся у нас в наличии научных теорий, по крайней мере некоторые гарантированно неверны.
Обоснование этого шага - в следующих моих заметках, оно достаточно интересное, но большое по объёму. Спойлер: тут наиболее любопытным является вопрос о значении слова "неверна".
- второй интересный для нас момент состоит в ответе на вопрос о том, является ли теория об обязательной фальсифицируемости научных теорий фальсифицируемой.
Если да, то это означало бы, что возможно сформулировать убедительную нефальсифицируемую научную теорию и ценность критерия фальсифицируемости резко падает. Если нет, то мы приходим к выводу о том, что само рассуждение о фальсифицируемости научных теорий научным не является.
Это - ещё более хороший результат, вслед за товарищами учёными и философами мы пришли к обоснованию того, что методология науки наукой не является. Вполне разумно отнести её к сфере философии, которая, отделившись от науки, встала на позицию её метатеории. То есть, теории, объясняющей что такое наука, как она функционирует и устроена и т.д. В итоге. Оказывается, что исследование и оценка науки наукой не является.
В этом месте мы возвращаемся из сферы чистого метода к его социальным последствиям. Если мы имеем на руках как минимум одну (на самом деле их конечно намного больше) теорию, которая, не являясь наукой, демонстрирует нам свою практическую полезность и широкое действие в том числе на науку как таковую, то не следует ли нам отправить в мусорный бачок такой тезис, что "всё что не наука - не заслуживает серьёзного использования в целях описания и обсуждения окружающей нас реальности?"
Зачастую участники дискуссий размахивают критерием фальсифицируемости как универсальным оружием, которое способно опровергнуть ненравящееся суждение оппонента, выставить его ненаучным. Но следует помнить - наука, сама по себе, в отрыве от внешней по отношению к ней метатеории, получается что и не работает. Методологическое обоснование научности находится вне науки и учёные, в процессе занятий наукой вынуждены соотносить свои действия и рассуждения не только с научными теориями.
На самом деле, конечно, критерий фальсифицируемости достаточно быстро после публикации работ Поппера подвергся всякого рода критике и пересмотрам и, в настоящее время, не рассматривается учёными как единственно возможный вариант методологического обоснования (не)научности той или теории. Однако любые его усовершенствования или альтернативы точно так же оказались в сфере метатеории и за пределами науки.
---
*) Нет, на самом деле, конечно, такой практический эксперимент представить возможно, но проблема с ним в том, что он автоматически обнулит всякую ценность логического рассуждения. Т.е. мы не сможем воспользоваться его плодами, если сумеем его успешно произвести.
После того, как совместными усилиями учёных и философов выяснилось, что свести науку к строго формальной исчерпывающей системе невозможно (этому мешают как Гёделевские теоремы, так и отсутствие однозначности и возможности формализации естественного языка), необходимость получить хоть какие-то унифицированные критерии для сортировки "что такое наука, а что не наука" никуда не делась.
Напротив, потребность в таких критериях только усилилась. Раз у нас нет возможности формально и гарантированно проверить, является ли некое высказывание истинным, то остаётся только пытаться придумать некие общепонятные процедуры проверки, чётко при этом понимая, что они не будут стопроцентно точны.
Выдвинутый Поппером критерий "фальсифицируемости", пожалуй, был первым широкоизвестным претендентом на роль подобной процедуры, да и сейчас весьма активно применяется.
Краткое содержание:
Поппер назвал фальсифицируемой такую теорию, для которой существует мыслимая возможность найти её экспериментальное или практическое опровержение.
Вопросы и ответы:
Q: Всегда ли фальсифицируемая теория является научной?
A: Нет, не всегда. Допустим, я выдвину теорию "По этой улице автобусы ходят каждые пять минут", эта теория будет вполне фальсфицируемой, но не будет научной.
Q: Всегда ли научная теория, является фальсифицируемой?
A: Не скажу за самого Поппера, но вульгарно понимающие Поппера хотели бы, чтобы да. Но, на самом деле, существует масса ограничений и оговорок, которые заставляют нас сужать практическое применение этого критерия. Попытка была хороша, но, просто для разминки, отметим следующие моменты:
- допустим, вся наука целиком является внутренне согласованной теорией. В этом случае можно было бы представить некий единичный эксперимент, который опровергал бы всю науку целиком.
Практическая нелепость *) этой ситуации достаточно очевидна, а значит, единственный для нас способ спасти фальсифицируемость в качестве всеобщего критерия научности - признать, что у науки в целом нету всеобъемлющей внутренней согласованности. Что наука распадается на отдельные "островки" теории, которые могли бы опровергаться по отдельности, не угрожая опровержением науки как таковой. Таким образом, тотальное применение фальсифицируемости как основного и единственного критерия научности требует от нас признать, что научные теории, составляющие единое здание науки, всегда должны находиться во взаимном противоречии и никогда не будут до конца согласованы между собой.
Это - хороший результат. Фальсифицируемость привела нас к логическому обоснованию бесконечности научного познания.
Следующим шагом в той же цепочке рассуждений является вывод о том, что, исходя из критерия фальсифицируемости, среди всей совокупности имеющихся у нас в наличии научных теорий, по крайней мере некоторые гарантированно неверны.
Обоснование этого шага - в следующих моих заметках, оно достаточно интересное, но большое по объёму. Спойлер: тут наиболее любопытным является вопрос о значении слова "неверна".
- второй интересный для нас момент состоит в ответе на вопрос о том, является ли теория об обязательной фальсифицируемости научных теорий фальсифицируемой.
Если да, то это означало бы, что возможно сформулировать убедительную нефальсифицируемую научную теорию и ценность критерия фальсифицируемости резко падает. Если нет, то мы приходим к выводу о том, что само рассуждение о фальсифицируемости научных теорий научным не является.
Это - ещё более хороший результат, вслед за товарищами учёными и философами мы пришли к обоснованию того, что методология науки наукой не является. Вполне разумно отнести её к сфере философии, которая, отделившись от науки, встала на позицию её метатеории. То есть, теории, объясняющей что такое наука, как она функционирует и устроена и т.д. В итоге. Оказывается, что исследование и оценка науки наукой не является.
В этом месте мы возвращаемся из сферы чистого метода к его социальным последствиям. Если мы имеем на руках как минимум одну (на самом деле их конечно намного больше) теорию, которая, не являясь наукой, демонстрирует нам свою практическую полезность и широкое действие в том числе на науку как таковую, то не следует ли нам отправить в мусорный бачок такой тезис, что "всё что не наука - не заслуживает серьёзного использования в целях описания и обсуждения окружающей нас реальности?"
Зачастую участники дискуссий размахивают критерием фальсифицируемости как универсальным оружием, которое способно опровергнуть ненравящееся суждение оппонента, выставить его ненаучным. Но следует помнить - наука, сама по себе, в отрыве от внешней по отношению к ней метатеории, получается что и не работает. Методологическое обоснование научности находится вне науки и учёные, в процессе занятий наукой вынуждены соотносить свои действия и рассуждения не только с научными теориями.
На самом деле, конечно, критерий фальсифицируемости достаточно быстро после публикации работ Поппера подвергся всякого рода критике и пересмотрам и, в настоящее время, не рассматривается учёными как единственно возможный вариант методологического обоснования (не)научности той или теории. Однако любые его усовершенствования или альтернативы точно так же оказались в сфере метатеории и за пределами науки.
---
*) Нет, на самом деле, конечно, такой практический эксперимент представить возможно, но проблема с ним в том, что он автоматически обнулит всякую ценность логического рассуждения. Т.е. мы не сможем воспользоваться его плодами, если сумеем его успешно произвести.
