golosptic

Параллельно с социальными и экономическими изменениями в статусе науки, в ней произошли значимые внутренние изменения, относящиеся к вопросам методологии и философии познания.

Первая причина этих изменений была впрямую связана с теми же социальными факторами.
Тогда как внешним ответом на рост значения науки в социуме и экономике стала формализация её институтов, внутри науки учёным так же понадобилось выработать какие-то собственные критерии того, что считать наукой, а что нет. И эти критерии должны были быть более эффективными, чем личная репутация.

То есть науке понадобился какой-то инструмент для самопроверки. Очевидным путём здесь стала максимальная формализация методов рассуждений и проведения научных исследований, то есть попытка введения в науку критериев гарантированной проверяемости и/или воспроизводимости рассуждений.

Второй причина этих изменений стало некое формальное окончание очередного этапа споров о том, возможно ли всеобъемлющее и логически непротиворечивое описание реальности или, хотя бы, части реальности, представляющей из себя предмет изучения науки или, даже, какой-то части науки. Тут уместно упомянуть т.н. "программу Гильберта", предполагавшую формальное доказательство непротиворечивости математики.

Исследования Курта Гёделя показали невыполнимость этой задачи. О чём, собственно, и говорят нам пресловутые "теоремы Гёделя о неполноте" (2 штуки).

Пересказать его результы более-менее простыми человеческими словами *) можно так:
0) Число формальных утверждений, сделанных в рамках некоторого непротиворечивого формального языка (т.е. языка с конечным числом жёстко заданных правил - какие высказывания в нём возможно сделать, а какие нет, такого, чтобы эти его правила друг другу не противоречили) - бесконечно.
1) Среди этих утвереждений всегда найдутся такие, истинность которых будет невозможно проверить, оставаясь в рамках этого формального языка.
2) Непротиворечивость правил любого непротиворечивого формального языка невозможно доказать средствами этого языка.

Этот результат имел очень большое значение для философии науки, развития научной методологии и, разумеется, самой математики.

Однако, еще большее и, сходу, не осознаваемое влияние на человеческое общество в целом он приобрёл в связи с тем, что философы, математики и лингвисты начали исследовать структуру естественного человеческого языка и возможность выразить его в виде формального языка. То есть, найти конечный набор правил, которыми бы можно было бы определить любое осмысленное высказывание на естественном человеческом языке и, при этом, отсечь те высказывания, которые для естественного языка смысла не имеют.

Исследования на этом направлении активно продолжаются до сих пор, но текущий результат их можно, в целом, сформулировать следующим образом:

- нет, возможности исчерпывающе выразить естественный человеческий язык формальными средствами не имеется. Сейчас можно говорить только о том, что, в принципе, экстенсивным вложением очень серьёзных средств, можно формально выразить некоторую часть естественного языка. См., например CYC, но эта часть даже близко не приближается к тому, чтобы покрыть весь естественный язык.

Это очень важный результат.

И, кстати, (хотя важность его не только в этом) именно в разрыв между формальными и естественными языками проваливаются многочисленные попытки применять "метавысказывания" с отсылками к теоремам Гёделя и принципу фальсифицируемости в общебытовых дискуссиях.

*) Дополнительное условие - такой формальный язык должен быть достаточным, чтобы на нём можно было делать хотя бы произвольные высказывания из сферы элементарной арифметики.